Транш

Живет баба Тимониха одна в небольшом, еще крепком домике на окраине заводского поселка Забродино. Скучает порой. Дочь с внуком живут в городе, приезжают не часто. Сын и вовсе на Дальнем Востоке, служит на военном корабле. Раньше-то чуть не каждый год приезжал со всей семьей. Отпуск у военных большой, успевали они и на курорте побывать, и к матери заехать. А сейчас пишет, что на дорогу денег собрать не может. Жена без работы, двое ребятишек. В родном доме не был, почитай, уж лет пять. Дети, поди, совсем большие... Ох-охох!

Заходит иногда подруга Татьяна, такая же одинокая пенсионерка. Сидят за чаем, рассказывают друг другу про свои горести и радости, вспоминают, как раньше вместе работали на заводе в одной бригаде.

Завод в небольшом тогда поселке появился в сорок первом году, его эвакуировали из-под Москвы, когда немец наступал. Место это выбрали для спасаемого от войны механического завода потому, что рядом с Забродино проходила высоковольтная магистральная линия, электричество необходимо для подключения станков. Поселок стоит на железной дороге, а это важно для снабжения завода сырьем и для отгрузки продукции на фронт.

Татьяне было пятнадцать лет, она училась в школе в восьмом классе. В октябре построили всех школьников на линейку, и директор объявил, что школа закрывается. Через два дня прибудут эшелоны со станками, в школьном здании поселятся приезжающие с заводом рабочие. Месяц-полтора учителя пытались проводить занятия на дому. Но потом наступили морозы, и учеба окончательно прекратилась. А с начала нового сорок второго года Татьяна, как и большинство ее одноклассников, пошла на завод. Время пришло такое, что вся страна стала работать на фронт. Да и выбора не было, приходилось как-то выживать. Хлеб и другие продукты стали выдавать по карточкам. Заводские получали рабочую карточку, которую отоваривали в два раза больше, чем иждивенческую.

Поставили Татьяну ученицей на шлифовальный станок. Сначала у нее ничего не получалось, потом понемногу научилась. Так шлифовщицей всю жизнь и проработала. У станка стоишь, все время нагнувшись к вращающемуся шпинделю, и к старости у Татьяны развилась такая сутулость, что когда она идет по улице, то вниз в землю смотрит. А для того, чтобы взглянуть в лицо встречному прохожему, приходится останавливаться и с усилием разгибаться.

А баба Тимониха родилась и жила в деревне в двух часах езды на поезде от поселка, и звали ее тогда Катей. Училась она в школе-семилетке в соседнем селе. От деревни до села три с лишним километра, на дорогу в школу уходило час, шли полем и через лес, в снег и в дождь. После школьных занятий Катя помогала родителям по дому, а летом, как и все подростки, работала в колхозе. Весной сорок второго в школу пришли председатель колхоза и уполномоченный из района. Собрали они старшеклассников и обратились к ним с призывом о помощи фронту. В то время четырнадцатилетние семиклассники считались уже взрослыми. Их записали на «трудовой фронт» и отправили на новый завод. Поселили ребят в только что отстроенном бараке-общежитии. Парней направили на тяжелые работы: на стройку, на станцию грузчиками. А девчонок зачислили в ФЗУ – фабрично-заводское училище. Недолго, с месяц, кое-как и кое-чему поучили, а потом сразу поставили к токарному станку вытачивать детали для мин. Только какие из девчонок станочники?! Получалось плохо, норму никто не выполнял. Ломались резцы, слабых сил девчоночьих не хватало управляться с рычагами. Старый кадровый рабочий Кузьмич не отходил от них, помогал, как мог. Тяжело было, но старались, работали! Все для фронта, все для победы! А осенью рядом с поселком расположился лагерь, где проходили проверку наши солдаты, вернувшиеся из плена. И за станками девчонок сменили эти солдаты. А их перевели на другие работы, где полегче: контролерами, шлифовщицами, упаковщицами. Катя попала на шлифовальный участок, в одну бригаду с Татьяной. Так и проработала на заводе всю жизнь. На работе у станка все время на ногах. Вот они, ноженьки-то, и болят. Ох-охох!..

Тяжелое тогда было время и голодное, но помнится всегда только хорошее. Несмотря ни на что, жили весело! Отработаешь смену, потом еще два или четыре часа – и ничего! За сверхурочные переработки давали горячий чай и белую сдобную булку. Не было ничего вкусней той булки! А после работы, уже, считай, ночью – в кино, на танцы! Словно и не было тяжелого рабочего дня! Поспишь недолго, и утром снова на работу! Шли к проходной с радостью, не было никакой усталости. И девчонки были все крепкие, краснощекие! Не то, что сегодняшние, бледные да худющие. Ох-охох!..

Здесь, на заводе сложилась у подруг личная жизнь.

За Татьяной чуть ли не с первых дней работы на заводе ухаживал красивый парень Саша, молодой фрезеровщик из числа приехавших с заводом рабочих. Он подружились, и как только исполнилось ей восемнадцать – сразу поженились. На заводе и прошла вся их жизнь, отработали они здесь вдвоем восемьдесят пять лет. Получили от завода квартиру, вырастили двух детей. После выхода на пенсию решили завести дачу для летнего отдыха. А тут как раз Сашин брат, который всю жизнь провел на Крайнем Севере, тоже вышел на пенсию. Его дети выросли и разъехались, и он с женой тоже собрался, как там говорят, «возвращаться на материк». Сговорились они, и на две семьи купили большой дом. Незадолго до этого в поселке провели газ и водопровод. Разделили они дом на две половины, и стали жить: брат с женой Ириной - постоянно, а Татьяна с Сашей - летом.

Через десять лет братья один за другим умерли, и остались две снохи одни. Татьяна, чтобы не мешать в квартире разросшейся семье сына, тоже стала жить постоянно в дачном доме.

А Тимониха-Екатерина вышла замуж за демобилизованного солдата, пришедшего после войны работать на завод. Он был намного старше ее. Семья его в оккупацию вся погибла, он про это рассказывать не любил. Работал он механиком, золотые руки у него были. Чем уж ему она приглянулась, Екатерина не знает, только посватался он к ней. Она долго не решалась, девчонка еще, а он мужчина в возрасте, смурной ходил всегда. А потом согласилась. Такое было время, что не до выбора – война так прошлась по поселку, что парней да мужиков почти не осталось. Согласилась она - и не пожалела потом ни разу. Таким добрым и заботливым мужем оказался! Ни разу грубого слова от него не слышала. Все с добротой, да с лаской. Хмурость его только внешней оказалась. Да и то сказать, семью потерял. Звали его Тимофей, а она звала его Тимошей. Тогда ее в шутку и прозвали Тимонихой. Имя ей так пристало, что постепенно ее настоящее имя Екатерина все забыли. А Тимониха так даже рада память о муже носить.

Взяли они с Тимошей ссуду и купили недостроенный дом на окраине поселка. Сруб добротный, крыша есть, в полу доски толстые. Остальное Тимофей доделал своими мастеровыми руками: окна окосячил, рамы сам связал и вставил, двери навесил. Заселились они и зажили счастливо. Дети пошли, двое, один за другим. После работы Тимоша дом улучшал-достраивал: террасу пристроил, погреб сделал, сарай поставил. Екатерина с детьми на огородике занимались.

Недолгим только их счастье оказалось. Тимофей на войне не раз раненый был, болеть стал и умер рано, когда дети еще в школу ходили. Тяжело, конечно, пришлось одной с двумя детьми, но ничего, в войну труднее было. Подняла детей и выучила. Дочь после школы институт в городе закончила, а сын поступил в морское училище.

Так и коротает время баба Тимониха, одна со своими воспоминаниями. Всех переберет, всё передумает длинными зимними днями-ночами. Ох-охох!.. Летом скучать некогда, на небольшом огородике копается. На летние каникулы дочь подбросит внука. А куда ему в городе податься? Пионерских лагерей, говорит, теперь не стало. А сама "шопит", прости Господи! А что это за занятие такое, рассказывает неохотно. Да и не расспросишь как следует, отвечает-то все рывком. Ничего, мать не обижается... Видно, хвалиться тут нечем. Поняла она только, что дочь сейчас вроде, как торговец, за товарами далеко ездит. Только мать-то знает: какой из нее торгаш?! В школе всё книжки читала, потом в институте училась. Потом работала в научном институте, хорошую зарплату получала. Только теперь закрыли их науку и всех работников сократили. Вот и мается она теперь без работы. И замужем-то толком не была, ребенок поздний, безотцовщина... Ох-охох!

Когда с внуком-то - повеселее. Тот в мамку, видать, пошел, тоже всё к книжкам тянется. Учителем хочет стать. Говорит:

- Бабушка, давай тебе книжку почитаю.

- Почитай, Дима, а я послушаю.

Дима и рад:

- Слушай, бабушка! Только сиди тихо!

Читал Дима рассказ про то, как ребята устроили инкубатор и вывели цыплят. Занятно! Да и на внука, умненького лобастика, смотреть радостно.

Утром Тимониха на завтрак сварила яйца. Ох-охох! Не те продукты стали! Раньше и желток был яркий, оранжевый. Сваришь всмятку, посечешь в блюдце, посолишь и ешь с белым хлебом. Вкусно! А сейчас желток бледный, синий какой-то. Но ничего, грех жаловаться, всякое в своей жизни повидала Тимониха.

Ели с внуком, вспоминали вчерашний рассказ. А Дима весь день про инкубатор вопросы задавал: «как» да «что»… Где ж ему, внуку, в городе-то знать, откуда что берется. Это она детство в деревне провела.

Вечером смотрели новости по телевизору.

... В детском саду произошло заражение детей сальмонеллой ...

... Санитарный врач временно запретил ввоз «ножек Буша» ...

Ночью опять долго ворочалась баба Тимониха и вот что к утру надумала: решила завести кур. Раньше-то она, бывало, водила живность. Коровы, конечно, не держала, но с десяток курочек было. Однажды даже завели поросенка, держали его в дальнем сарае. Тогда время голодное было, многие в поселке скотину имели, вот и ее подруги уговорили. Но уж больно хлопотное это оказалось дело, рабочему человеку не подходит, времени не хватает. Да и когда пришло время забивать кабанчика, выращенного своими руками - так было жалко, что убежала к соседям, чтобы не видеть. И больше они с Тимошей за это дело не брались. А потом за поселком открыли небольшую птицефабрику, и проще стало покупать готовые продукты. Ох-охох!.. Давно это было, при Тимоше еще...

Утром на следующий день они с внуком отправились через весь поселок на птицефабрику. На проходной ее не сразу пропустили. Тимониха сказала, что идет к директору, и ее замучили расспросами. Назначена ли ей встреча? По какому вопросу?..

- По личному вопросу! – в сердцах ответила Тимониха.

Начальник охраны позвонил секретарю, та спросила разрешения у самого директора. Потом ей выписали пропуск, и они с Димой прошли на территорию фабрики. Здесь, около небольшого здания администрации ей встретился внук старой фабричной подруги, она удивилась:

- Володя, ты что тут делаешь? Ты же вроде на заводе работал.

- Так завод в простое, сама знаешь, баб Кать. Зарплату три месяца не платили. Уволился я с завода, сейчас здесь работаю, директора вожу. А ты чего здесь?

- К директору вашему иду. А фабрика-то работает?

- Работает... Да какая это работа! Только один цех наполовину курами заполнен, и тех, говорят, кормить скоро будет нечем. А раньше все восемь цехов под завязку загружены были!

- Ну, да не мое это дело. Я вот за машиной смотрю, - сказал он, продолжая натирать стекла красивого автомобиля.

Дорогая, видать, машина-то.

Тимониха поднялась на второй этаж. Ох-охох!.. Внук остался в приемной на диване, а ее, наконец, впустили в кабинет к Степану Матвеевичу.

Это сейчас он Степан Матвеевич. А Тимониха помнит его еще молодым парнишкой Степой, когда он после школы пришел к ним на завод. Татьяна подвела его к ней и сказала:

- Вот, Екатерина, подучи парня.

Парень оказался толковый, все схватывал на лету. Стал он работать за станком и учиться в заочном институте. Прошло несколько лет, и Степан стал бригадиром, потом мастером, а потом и начальником производственного участка. А когда при заводе открыли цех по выращиванию домашней птицы, чтобы улучшить обеспечение продуктами своих работников, на новое направление работы направили молодого перспективного руководителя Степана. Позже цех завода стал самостоятельной птицефабрикой, и ее директором назначили Степана Матвеевича.

Забродино - не Москва, они со Степаном частенько встречались на улице. Степан всегда приветливо подшучивал над Тимонихой:

- Баба Катя, привет! Это ж я, Стяпан! Да куды ж ты? Да чаво ж ты?

- Да ты надо мной смяёсси!, - отвечала Тимониха.

- Нет, баб Кать, не смеюсь. Просто разговор мне твой нравится!

Директор улыбнулся, встал ей навстречу:

- Ну, заходи, баба Катя! Как ты, все бегаешь? Садись, садись... Небось на работу устраиваться пришла. Ха-ха! Так не надейся, я своих пенсионеров всех уволил. Сама знаешь, сейчас везде сокращения. Нет? Ну ладно, говори, зачем я тебе понадобился.

- Степан, продай мне цыплят.

- Что?! Ты что, баб Кать, фермером заделалась? Ха-ха! И сколько тебе надо тысяч?

- Да не тысяч, а пять штук мне надо. Растить с внуком будем.

И тут только директор понял, что Тимониха не шутит, и улыбка сошла с его лица.

- Ты что, баб Кать, издеваешься? Нет? Ага, смяёсси, да?.. Пять штук... Я тебе что, баб Кать, магазин? Здесь фабрика. Понимаешь, фаб-ри-ка! Иди, баб Кать, домой, тут ничего не продается!

- Погоди, не гони меня, Степан. Я-то тебе помогала, когда ты молодой к нам в бригаду пришел, не прогоняла. Помнишь? – и спокойно добавила, - Так что, не кричи, а лучше помоги мне.

- Ну, баб Кать!.. - он вскочил, и заходил по кабинету. - Вот связался я с тобой! И еще, дурень, говорю: «Тимониху – пропустить!» Пять штук ей!.. Думаешь, мне заняться больше нечем?! У меня корма кончаются! Не знаю, чем зарплату людям платить буду, на счету в банке денег нет! Пять штук ей!.. Меня же сейчас вся фабрика засмеет! Да ты знаешь, что у меня завтра встреча с немцами, надо подготовиться. Да... Эх, да что с тобой говорить!..

- Ну, расходился, раскипятился!..

Он сел, постучал пальцами по столу, помолчал.

- Ну, баба Катя!.. – еще постучал по столу, еще помолчал, потом вызвал секретаря. - Вера! Зинаида Алексеевна у себя? Да нет, я сам сейчас к ней подойду.

Степан Матвеевич вышел, через несколько минут вернулся.

- Сейчас пойдешь к бухгалтеру в пятую комнату. Она выпишет тебе квитанцию и приходный ордер. По приходному ордеру заплатишь в кассу. Потом пойдешь в инкубаторскую, там тебе по квитанции выдадут цыплят и пропуск оформят. Сегодня как раз выход. Все, все... Не благодари, иди.

И добавил ей вслед:

- И больше не приходи, я накажу охране, чтобы тебя не пускали!.. Пять штук ей!..

Перетерпела баба Тимониха и фырчанье бухгалтера «мне теперь всю отчетность переделывать», и подначивания женщин в инкубаторской, и дотошную проверку документов на проходной. И через полтора часа они с Димой вернулись домой с корзиной, в которой пищали пять желтых комочков.

Внук не отходил от них!

- Баба, а это?.. А это?..

Ох-охох!.. Уходилась баба Тимониха, ноги устали, а рассиживаться некогда, голодная команда ждать не может. Сначала накормила внука, потом они оба занялись цыплятами. Тимониха сварила яиц и пшенную кашу. Нарубила мелко четверть одного яйца, смешала с ложкой пшенной каши, и поставила остудить на окно. Дима достал большую картонную коробку от телевизора, обрезал ее пониже и по одному пересадил в нее цыплят из корзины. Высыпали корм, а они бегают, суетятся, но не клюют.

- Они без клуши бестолковые. Ты, Дима, постучи пальцем по дну коробки рядом с кучкой корма, как будто клюешь! Так клуша делает.

И, действительно, сработало. Цыплята толкаются, стучат клювиками, едят. Внук радуется, смеется с ним и баба Тимониха.

- Ну, все, теперь до ужина! Сажай их назад в корзину, и повесь повыше, под потолок. Как зачем? Они же маленькие, на полу их продует на сквозняке, заболеют. Так раньше всегда делали.

Так и пошло дело. Кормление два раза в день. Один цыпленок вскоре заболел, умер. Вместе с Димой похоронили его, внук плакал. Осталось четыре пушистика, которые подрастали быстро и вскоре начали оперяться.

Тимониха попросила соседа, он за бутылку смастерил клетку, обтянул ее железной сеткой. Стали держать цыплят на улице во дворе, а на ночь и во время дождя закрывали в клетке. Казалось бы, четыре цыпленка - это немного, а хлопот набирается немало. То соседская кошка близко ходит, то ястреб кружит в небе. Вдвоем с Димой заделали все щели в заборе, чтобы цыплята не убежали со двора. Глаз да глаз!

- Вот, Дима, не зря говорят: цыплят по осени считают, – учила Тимониха внука, - их вырастить – что детей поднять!

Пока внук был на каникулах, помогал с радостью, потом одна управлялась. Когда цыплята стали подрастать, оказалось, что растут два петушка и две молодки. Петушки стали задираться, не уступают друг другу. Пришлось одного отдать тому же соседу на закуску. За это он для цыплят оборудовал в сарае загон на зиму, сделал насест.

Неожиданно подкатил Володя. Открыл багажник, выгрузил тяжелый мешок:

- Баб Кать! Получай, директор тебе прислал.

Тимониха аж присела, разглядывая синий пластиковый мешок, весь исписанный иностранными буквами:

- Чего это там?

- Корм для твоих птеродактилей. Получили первый транш из Германии. Бери, бери. Это мешок из выставочной партии. Директор сказал, бесплатно! Смеется, надо бабе Кате малый бизнес поддержать!

- И много таких мешков получили? Теперь дело пойдет, заработаете!

- Куда там! Получили-то много, да у нас, баб Кать, не осталось ни одной курицы! Фабрика не работает, все в простойном отпуске. А корм, говорят, продавать будем.

- А ты чего ж на работе?

- Так администрация вся работает. Директор, экономист, главный бухгалтер, главный зоотехник – все в своих кабинетах сидят! Хоть бы одного цыпленка завели для смеха, - отвечал Володя.

- Ну да не мое это дело. Я вот машину вожу, - хватился он. - Пока, баб Кать, поехал я.

К зиме курочки занеслись, пошли первые яички. Тут, кстати, подруга Татьяна позвонила, позвала в гости:

- Привет, Катя. Дачный сезон закрыла? В субботу у меня казино после летнего перерыва открывается, приходи.

Татьяна всегда была активной общественницей. Еще в школе ее комсоргом выбирали. Потом на заводе она профсоюзной работой занималась. В партию вступила, до члена райкома дошла. Но не зазнавалась. Вернется со своих пленумов – и снова за станок, работает, как все. За это ее подруги любили и уважали. Вот и сейчас зимой Татьяна собирает подруг у себя дома. Обсуждают летние урожаи и свои болезни, семейные события и новости поселка, играют в карты в «девятку» и в «петуха».

На такие «собрания», только постучи в стену, приходит сноха Ирина. Она помоложе, еще работает на мебельной фабрике в отделе сбыта. С ней живет сын с женой и ребенком.

Приходит еще одна их подруга, Наталья. Она местная жительница. После войны закончила институт. По распределению всю жизнь работала экономистом на заводе в Сибири. А когда вышла на пенсию, вместе со всей семьей вернулась в родительский дом. Муж – лет десять, как умер, дети со своими семьями живут в городе. Летом иногда приезжают с внуками, а зимой Наталья тоже одна кукует.

Когда Тимониха добралась до Татьяны, все уже были на месте. Ох-охох!...

- А что это за громадный дом у вас на задах вырос?! – Спросила она.

- Это моя молодежь, - ответила Ирина. – Мальчик у них подрос, пять лет уже. Говорят, еще девочку надо. А жить-то где? Решили они дом поставить. А я, пока работаю, помогаю. Оставшиеся накопления трачу. И мои связи на мебельной фабрике помогают. Где строительные материалы повыгоднее купим, где рабочих подешевле наймем. Так и крутимся. Вот за лето фундамент залили и стены из пенобетонных блоков под крышу подвели. Да что-то они на очень уж большой дом размахнулись. В два этажа! Теперь отделывать не один год придется!.. Ну, да я рада за них, и дальше помогать буду. Вот такие у нас новости.

Татьяна стала на стол накрывать:

- Сейчас мои разносолы попробуете. У меня в этом году урожай удался! Четыре ведра моркови в подполье заложила, три с половиной ведра свеклы, два мешка картошки. А помидоры - рекордные получились, по семьсот граммов штука! – с гордостью рассказывала она о своих успехах. - Всех своих закормила и на пять тысяч продала на рынке. Крупные, конечно, не сохранились. Их не засолишь, в банку не войдут. Но сейчас фотографии покажу, внучка снимала. Она у меня все лето на огороде крутилась. Нравится, говорит, ей на бабушкином крылечке на солнышке погреться. В сентябре в музыкальную школу поступила, на скрипке играет.

- Ты же, Таня, всю жизнь в квартире провела, никогда огородом не занималась. Как же тебе удается? – удивлялась Наталья. - А я цветов на восемь тысяч продала. Готовлю внукам подарки на Новый год.

Кто что к столу захватил. Ирина торт купила, Наталья принесла наливку «десять ягод» собственного изготовления, а Тимониха - свежие яички с гордостью из сумки достала.

- А мы с внуком в этом году кур вырастили! Вот, угощайтесь экологически чистым продуктом!

Все удивлялись, хвалили Тимониху.

- Ну, Катя, ты даешь! Продовольственную программу за наших правителей выполняешь!

За обедом стали вспоминать родной завод, который сейчас в простое. Говорят, нет заказов.

- Зато все руководство вашего завода – вон какие дома в «Долине Бедных» отгрохали, - рассказывала Ирина, которая всегда знала обо всех событиях в Забродино.

- А что это за долина такая?

- Да за речкой коттеджный поселок вырос. Вы что, не знаете? Там все забродинские богачи земельные участки получили. Место хорошее: и лес, и речка рядом. Вот там они и строят двух-, а то и трехэтажные особняки.

Стали вспоминать былые времена. Вот когда настоящая стройка была! Когда в сорок первом привезли станки, поставили их под открытым небом и сразу включили в работу. Первый месяц, пока от высоковольной линии новый отвод делали, завод электричество у поселка забирал, в домах свет отключали. И уже через несколько дней первый вагон с минами и снарядами на фронт отправили. А тем временем вокруг станков стены и крыши цехов возводить начали. Стройка шла круглые сутки, но первую холодную зиму всю, считай, на морозе проработали, рядом со станками костры разводили, грелись. И жили рабочие, где придется, только-только к зиме бараки с отоплением построили. Но никто не роптал. Все для фронта, все для победы!

И все годы после войны строительство ни на день не прекращалось. Новые корпуса поднимались на смену временным зданиям, построенным в войну. Потом строили пятиэтажки для рабочих, от бараков только в начале шестидесятых удалось избавиться. Потом многоэтажки пошли. Поселок Забродино разросся чуть ли не до города.

После обеда играли в карты, ставка десять копеек. Тимонихе на этот раз везло, она выиграла семь с половиной рублей.

- Екатерина, да ты теперь олигарх! Завтра на выигрыш сдобную булку купишь, - смеялись проигравшие подруги.

Вернулась баба Тимониха домой поздно. Ох-охох!.. Вечером опять смотрела новости по телевизору.

... Президент в своем выступлении перед Федеральным собранием говорил о продовольственной безопасности России ...

... Министр сельского хозяйства доложил премьеру о росте цен на продукты первой необходимости ...

... Губернатор обсуждал проблему выдачи ссуд фермерам ...

Выключила телевизор баба Тимониха и пошла спать. Ох-охох!.. Ночью опять долго не засыпала, ворочалась, а к утру решила: на следующий год заведет десяток-полтора кур. Пока силы есть, справится. Пенсия хоть и небольшая, но на корм хватит. Володьку попросит - он поможет ей, привезет тяжелый груз. Может быть, Степан вспомнит про свою наставницу, опять пришлет мешок-другой с фабрики. Пусть не бесплатно, а все будет подешевле, чем в магазине покупать.

Забот, конечно, будет много. А что ей без дела сидеть?! Зато всегда со своим припасом. И самой поесть, при нынешних ценах в магазине-то не больно разгуляешься. И внуку перепадет вкусненького. Глядишь, и дочь лишний раз к матери покажется, за свежим продуктом-то. А она к ее приезду и молока деревенского купит на рынке… А там, Бог даст долгожданное - сын с семьей заявится! Задремала баба Тимониха с улыбкой на лице...

Март 2012